Третий секрет - Страница 81

К оглавлению

— Я сделал все, что обещал. Теперь с меня хватит. Я хочу поехать с тобой в Румынию.

Ее глаза стали влажными. Хорошо, что он не видит, как она плачет. Она вытерла слезы.

— Там мы сможем сделать много хорошего, — сказала она, старясь, чтобы ее голос не дрожал.

Он крепко сжал ее руку.

Глава LIV

Ватикан

29 ноября, среда

11.45

Приняв поздравления от кардиналов, Валендреа вышел из Сикстинской капеллы в окрашенное белым цветом помещение — Комнату Слез. Там лежали уложенные аккуратными рядами облачения из Дома Гаммарелли. Сам Гаммарелли стоял наготове.

— Где отец Амбрози? — спросил Валендреа одного из прислуживающих священников.

— Здесь, Святой Отец, — ответил Амбрози, входя в комнату.

Валендреа с удовольствием услышал из уст своего помощника этот титул.

Как только он вышел из зала, решение конклава перестало считаться секретным. Главные двери капеллы распахнулись, над ее крышей заструился белый дым. Имя Петр II уже звучало по всему дворцу, а может быть, и на площади Святого Петра. Все будут изумлены его выбором, а ученым умникам, которые никак не ожидали от него такой дерзости, может быть, впервые придется прикусить язык.

— Теперь вы личный секретарь Папы, — сказал Валендреа, снимая через голову алую сутану. — Это мое первое назначение.

Выполняя таким образом свое негласное обещание, он не сдержал довольной улыбки.

Амбрози почтительно склонил голову.

Валендреа указал на заранее выбранное им облачение.

— Это будет в самый раз.

Кутюрье взял указанную мантию и подал ее Валендреа со словами:

— Santissimo Padre.

Он с достоинством принял это обращение, которого удостаивались только папы, и стал смотреть, как тот складывает его кардинальскую сутану. Он знал, что теперь ее почистят и уложат в специальный ящик, где, согласно обычаю, она пролежит до его смерти, а затем будет передана старейшему члену клана Валендреа.

Он накинул на плечи белую льняную сутану и застегнул ее. Гаммарелли опустился на колени и начал ловко приметывать шов. Он будет не идеальным, но на ближайшие пару часов этого будет достаточно. А к тому времени уже будет готов полный комплект облачения, идеально подогнанный под размеры Валендреа.

Он проверил, как сидит сутана.

— Чуть тесновато. Поправьте.

Гаммарелли распорол шов и снова начал шить.

— Проверьте, крепкая ли нитка.

Меньше всего ему хотелось, чтобы в самый неподходящий момент в его одеянии что-то оторвалось.

Когда кутюрье закончил, Валендреа опустился в кресло. Один из священников, также опустившись перед ним на колени, стал снимать с него туфли и носки. Валендреа было приятно, что теперь ему почти ничего не придется делать самому.

Принесли пару белых чулок и красных кожаных туфель. Он проверил размер. В самый раз. Валендреа жестом показал, чтобы их надели ему на ноги. Затем он встал.

Ему подали белую zucchetto. В те времена, когда прелаты выбривали на голове тонзуру, эта шапочка защищала кожу головы от зимнего холода. Теперь она стала неотъемлемой частью облачения высшего духовенства. Начиная с восемнадцатого века папская шапочка изготавливалась из восьми треугольных кусочков белого шелка. Валендреа взял ее за края и, как император, принимающий корону, надел на голову.

Амбрози одобрительно улыбнулся.

Пора уже выйти к верующим.

Но сначала еще одна, последняя обязанность.

Валендреа покинул гардеробную и вернулся в Сикстинскую капеллу. Все кардиналы стояли по своим местам. Перед алтарем установили трон. Валендреа направился прямо к нему и, сев, выждал целых десять секунд, прежде чем сказать:

— Садитесь.

Предстоящая процедура составляла важную часть канонических выборов. Каждый кардинал должен был подойти, преклонить колени и обнять нового понтифика.

Валендреа кивнул старшему кардиналу-епископу, одному из своих сторонников, и тот начал церемонию. Иоанн Павел II нарушил вековую традицию, согласно которой папы принимали приветствия кардиналов сидя, и стоял перед членами коллегии. Но теперь настали другие времена, традиции возвращаются! И все должны начать привыкать к этой мысли. И не надо жаловаться — в минувшие столетия при исполнении этого ритуала полагалось еще целовать туфлю Папы.

Валендреа остался сидеть и протянул руку с перстнем для поцелуя.

Нгови находился примерно в середине процессии. Когда пришла его очередь, африканец опустился на одно колено и приблизил лицо к перстню. Валендреа заметил, что его губы не коснулись золота. Затем Нгови поднялся и отошел.

— А поздравления? — спросил Валендреа.

Нгови остановился и обернулся:

— Пусть ваше избрание станет единственной наградой для вас.

Как же хотелось Валендреа проучить этого самоуверенного сукиного сына! Но сейчас не время и не место. Может быть, Нгови специально намеревался спровоцировать его на проявление высокомерия? Поэтому он сдержался и просто ответил:

— Будем считать это пожеланием успехов.

— Разумеется.

Когда от алтаря отошел последний кардинал, Валендреа величественно поднялся:

— Благодарю всех. Я сделаю все, что в моих силах, для матери-церкви. А теперь пора предстать перед народом.

Он проследовал по центральному нефу капеллы через отделанный мрамором вход и вышел из главных дверей капеллы. Направился в базилику, миновал герцогские и королевские залы. Этот путь понравился ему, громадные живописные изображения на стенах, мимо которых он проходил, показывали превосходство папской власти над властью светской.